«В медицине нет мелочей, из этого складывается наша работа»

С Риммой Матвеевной Синенко, старшей медсестрой операционного блока НИИ ДОГиТ им. Р. М. Горбачевой, мы встретились накануне профессионального праздника – Международного дня медицинских сестер. Рабочий день Риммы Матвеевны начинается в 8 утра и состоит из множества задач. За день она пробегает по клинике примерно 15 тысяч шагов, о чем сообщает трекер на руке. Тем не менее у нее нашлось время рассказать нам о том, как устроена работа медицинских сестер в клинике.

— Для начала мне хотелось бы поздравить с праздником всех своих коллег. Говорят, что работа врача — это важно и нужно, но работа медицинской сестры не менее значима, она просто не так заметна на первый взгляд. Наши пациенты — взрослые и дети, которые проходят трансплантацию костного мозга. Ее проводят врачи, но последующий уход осуществляют сестры, наши палатные девочки и молодые люди. И от их квалификации и внимания зависит то, как будет восстанавливаться пациент. Они должны подмечать любые изменениях самочувствии и пациента и уметь правильно донести эту информацию для врача. Есть такие симптомы, которые человек никак не ассоциируют с трансплантацией. Например, зачесалась ладонь на седьмой день. А сестра увидела и сказала доктору, что процесс приживления трансплантата пошел. В медицине мелочей нет, из этого складывается наша работа.

У нас работают потрясающие процедурные медсестры, которые попадают в вену даже очень маленьким деткам и людям после химиотерапии. Замечательные эндоскопические сестры обладают уникальным опытом работы с пациентами, у которых низкие тромбоциты. Наши прекрасные старшие медсестры и обучают, и контролируют, и обеспечивают все процессы. Главная медсестра, Галина Николаевна Столбенко, ведет наш корабль с момента создания клиники и помогает персоналу расти. Гематология и онкогематология — это очень быстро развивающиеся отрасли медицины. У нас много новшеств, новых течений, протоколов. Это все нужно знать.

— Чем особенно ваше операционное отделение?

— Оно очень своеобразное, не похожее ни на одно, которое есть в городе. Мы занимаемся не только забором трансплантата у доноров, но и проводим диагностические и лечебные манипуляции. У нас работают очень хорошие операционные сестры, сестры-анестезистки. В операционной мы понимаем друг друга без слов. Доктор не успел сказать, только подумал, а сестра уже все сделала. Конечно, этому предшествует большая работа: операционные сестры хорошо знают анатомию, предварительно изучают ход операций. Мы работаем бригадами и постоянно совершенствуемся, ведь чем быстрее мы работаем, тем меньше пациент будет находиться в наркозе, для него это лучше.

— Уникальность клиники заключается еще и в том, что ваши пациенты — это и взрослые, и дети. Какие операции проводят в НИИ им. Р. М. Горбачевой?

— Наши пациенты на некоторых этапах лечения проходят цитопению (дефицит одного или нескольких различных видов клеток крови, — прим. ред.), и транспортировать их куда-то невозможно, это создает угрозу для жизни. Кроме того, многие гематологические пациенты, даже войдя в период стойкой ремиссии, имеют такие показатели крови, с которыми не все клиники умеют работать. Поэтому доктора узких специализаций приезжают оперировать к нам и все необходимые операции и манипуляции проводят здесь. Это и челюстно-лицевые хирурги, и пластические хирурги, и онкологи. С ними работают наши операционные сестры и анестезистки.

— Откуда берутся такие специалисты?

— Сестры обучаются прямо здесь. Все они взаимозаменяемы: знают свою работу и работу коллег из соседней операционной. Мы можем и подмениться, и помочь, и подстраховать. Сейчас очень сильно стало развиваться отделение с солидными опухолями. Мы начинаем новую терапию, когда ребенок приезжает и получает химиотерапию, потом ложится на операцию, снова делает химиотерапию и готовится к трансплантации. Все это раньше мы делали в разных клиниках, а теперь на нашей базе. Это направление прогрессирует, и мы прогрессируем вместе с ним.

— Какими навыками и качествами должна обладать медицинская сестра, чтобы работать в операционном отделении?

— Надо, прежде всего, любить то, что ты делаешь и понимать, что если мы этого не сделаем, то детям никто не поможет. Работа с детьми — особая. Когда приносят кроху, который страшно напуган, видит все это оборудование в первый раз, ребенка надо правильно настроить, ведь ему придется приходить к нам не один и не два раза. К каждому нужен свой подход. Маленькие называют нас тетями и дядями и не боятся идти на процедуры. Те, кто постарше, иногда пытаются договориться. Нет, дорогой, сначала мы полечимся, а потом поговорим обо всем остальном.

В операционном отделении у нас стабильная и дружная команда. Это две перевязочных сестры, пять операционных и я. Если приходит кто-то новый, он достаточно быстро напитывается нашим опытом и знаниями, мы этим делимся и живем, как семья. Вместе и праздники отмечаем, и на работе задерживаемся, и учиться ездим. Средний возраст медсестер — 35-40 лет. Операционным сестрам требуется среднее медицинское образование, высшее в нашей специальности по желанию. Но у нас есть сестры и с высшим сестринским образованием.

— Как обычно складывается ваш рабочий день?

— С утра заведующий отделением дает план и я распределяю, кто из сестер куда идет. После этого можно заняться документами, аптекой и складами. В конце дня надо проанализировать и понять, что хорошо получилось, а что не очень. Обратить на это внимание нужного сотрудника, спланировать завтрашний день, отпустить коллег и самой доделать дела, которые не успела за день.

Основной объем работы приходится на утро: к 8 часам приходят операционные сестры и анестезистки. Мы готовим операционную и включаем кварцевание, чтобы ребенок зашел в максимально чистое помещение. Дальше наш рабочий день длится до 16 часов, но если надо, мы и дольше задерживаемся.

— Есть ли в клинике какие-то особые правила общения с пациентами?

— Нет, принципы этики для медицины одинаковы. Но нашим сотрудникам надо понимать, что дети и их сопровождающие находятся здесь, в четырех стенах, месяцами. Это очень тяжело психологически. Для нас важно правильно настроить и детей, и родителей на результат — на выздоровление.

— Как родители могут помочь в вашей работе?

— Выполнять все то, что мы просим. Есть вещи, которые зависят только от родителей. Прием тех же лекарств. Бывают препараты, принимать которые непросто. И если родители помогают нам правильно настроить ребенка, то вылечивание идет быстрее и лучше.

— Контроль за аптекой отделения — это тоже одна из ваших обязанностей. Что вы чувствуете, когда видите, что лекарств может не хватить?

— Мы стараемся планировать наши нужды на год, но не бывает стандартных пациентов со стандартными диагнозами. Мы обращаемся в фонды, когда меняется тип пациентов и нам необходимы какие-то новые лекарства, расходные средства. Наиболее сложный период с препаратами — это начало года, это связано с подписанием контрактов. Поэтому бывают сложности, но с вашей помощью мы это преодолеваем.

Когда заканчивается препарат, я чувствую, что надо позвонить вам. Потому что нельзя прийти к пациенту и сказать, что лекарства закончились и мы больше не можем его лечить. Тут у меня уже наверное даже не чувства подключаются, а понимание, что нужно как можно скорее искать выход из ситуации, чтобы помочь пациенту. Когда тебе говорят, что скоро будет закупка, происходит облегчение. Для меня это значит, что люди будут лечиться и выздоравливать дальше.

— Для меня, как для обывателя, трансплантация костного мозга — это чудо. Что это для вас?

— Это наша каждодневная работа и еще одно большое дело, которое начал Борис Владимирович Афанасьев. Я имею в виду российский регистр потенциальных доноров костного мозга. Это колоссальный прорыв в лечении наших пациентов.
В операционном отделении мы проводим забор костного мозга из подвздошных костей. К нам приезжают доноры со всей страны, которые готовы помочь нашим пациентам. Донор проводит в нашей клинике много времени. Сперва готовится к операции, потом приходит в себя после наркоза. Мы должны вернуть ему баланс крови, убедиться, что его жизни ничто не угрожает. Только после этого донор может покинуть клинику и должен вернуться на следующий день, чтобы мы убедились, что с ним действительно все хорошо.

Если донор неродственный, то по закону мы не можем заранее знать его имя. Знакомимся с ним, только когда он заезжает в операционную. Обычно доноры бодры и воодушевлены, страха в глазах я ни разу не видела, а уж тем более отказа от операции. Люди сознательно идут на это и все понимают.

— Вы работаете в НИИ Горбачевой уже 14 лет. Изменилось ли за это время лечение?

— Прогресс очень сильный. Мы лечим не только лейкозы, но и другие заболевания, в том числе орфанные. За таких пациентов берутся не все клиники, в том числе и за рубежом. Один из таких пациентов мне очень запомнился. Года два назад был малыш, в лечении которого врачи уже попробовали все, и шансов почти не было. Но доктор от него не отказался. Я не знаю, сколько он приложил усилий и где нашел эти варианты, но мы попробовали последнюю терапию, и она помогла. И случилось это под Рождество. Поэтому мы называем малыша «наше рождественское чудо». Когда смотришь на таких деток, понимаешь, что ты работаешь не зря.

Беседовала Юлия Паскевич