«Пациентам не хватает комнаты, где можно было бы выпустить пар»
На пятый день моего пребывания в больнице две умные, веселые и красивые девушки — любимые врачи на отделении — пригласили меня в манипуляционную, чтобы сделать трепанбиопсию и пункцию костного мозга*. Это неприятно и больно, но ожидание боли смягчалось доверием к докторам. Я покорно легла на кушетку лицом вниз, предоставив доктору, которая готовилась делать местную анестезию, доступ к пояснице. Пока она обрабатывала кожу, коллега ее включила музыку на телефоне, разложила на подоконнике необходимые инструменты, и в тот момент, когда игла проткнула мою кожу, я услышала ее голос:
— Ну, рассказывайте, как вы обычно расслабляетесь?
Доктор точно не издевается: просто мое напряжение слишком заметно, и лучше бы снять его поскорее. Я не стала уточнять, что она имеет в виду, идет ли речь о расслаблении вообще или только здесь, на отделении. В состоянии стресса моя мысль выбрала очень узкий путь и потекла по больничному коридору и полу моей палаты. За пять дней я настолько привыкла к жизни в больнице, что представить себя в другом месте могла уже только с усилием. Действительно, как же я тут расслабляюсь?...
— Мне кажется, вы читаете много, очень грамотный человек, — ответила за меня другая доктор, которая готовилась прокалывать мою поясницу.
Ну вот, даже она заметила, что рядом со мной постоянно лежит книжка, а про запас на видном месте держу еще две. Но даже после того, как мне напомнили о любимой привычке, я не смогла засчитать чтение за способ расслабиться. Читая здесь, я работаю над собой, стараюсь сохранить живость мысли, тонус мозга, связь с профессиональным педагогическим миром, к которому принадлежу в обычной жизни...
Я не знала, что ответить. Врачи перестали ждать (а мое молчание можно было оправдать только тем, что лежала я лицом вниз) и занялись работой. Очень хотелось что-то им ответить, хотя бы в благодарность за то, что они так старались помочь мне отвлечься — и я перебирала все возможные ситуации, когда хотя бы теоретически могла расслабиться.
Но в голову лезло другое. Оказалось, что в своей больничной жизни я, как и в реальной, все время занята чем-то серьезным. Я круглосуточно слежу за своим телом: измеряю температуру, считаю диурез, прислушиваюсь к новым проявлениям заболевания. Постоянно чего-то жду: завтрака (больничная каша — важный ритуал!), общения с врачом, назначений, процедур, капельниц или их отмены, друзей с визитом. За три дня до пункции мне ставили центральный катетер, и я долго боролась с болевыми последствиями этого события. В выходные сильно упал гемоглобин, и началась уже борьба с самой собой за каждое движение вперед и вниз-вверх по лестнице, ведущей на улицу. Каждый день приходит мама, и я трачу много энергии на общение с ней и попытки сохранять дистанцию, которая рискует сократиться из-за чрезмерной заботы, потому что сложно не заметить, что сил у меня немного, и...
Свободное время — время, чтобы расслабиться, — появляется тогда, когда все эти дела сделаны и я остаюсь с собой наедине. Больничная палата — гостеприимный проходной двор, открытый для нас с соседкой, врачей, медсестер, санитарок. А способ скрыться один: надеть наушники и сделать вид, что ты в домике. Музыкальный эскапизм. Кажется, недавно мне удалось так спрятаться, и я почувствовала облегчение. Не только от звучания музыки, но и от одной приятной мысли.
Я подняла голову, убрала с красного от напряжения лица волосы и сказала докторам:
— Знаете, я недавно слушала музыку и подумала: вот бы здорово было — поиграть здесь на гитаре! Я это дело очень люблю.
Девушки оживились.
— А что, у нас была одна пациентка, играла на укулеле. Думаю, и гитару можно организовать. Так, тихонечко...
— Нет, — говорю, — тихонечко не подходит. Надо так, чтобы можно было петь громко. Прокричаться...
Доктор, которая задала мне сложный вопрос о расслаблении, задумалась.
— Да, пациентам действительно не хватает такой комнаты, где можно было бы выпустить пар.
А я подумала, что и докторам такой комнаты, наверное, не хватает.
Всем нам приходится здесь нелегко. Так получается, что врачи, медсестры и пациенты находятся в постоянном контакте, который требует больших энергозатрат. Нас очень много здесь, но смысл общего пребывания — в этом тесном взаимодействии. И прятаться нельзя, потому что пропадет линия контроля ситуации, а она необходима для успешного лечения... Впрочем, у докторов хотя бы ординаторская есть. Рискну предположить, что там они и прячутся, успокаиваются, делятся впечатлениями, расслабляются, чтобы выйти к пациентам более цельными. А мы...
Но тут в меня вонзили толстую иглу, и мы перешли на другие темы.
Когда процедура закончилась, я осторожно села на край кушетки и приложила лед к пояснице. Доктор, которая задала тот самый вопрос, подошла ко мне и сказала с улыбкой:
— Надо нам все-таки как-то расслабиться. Вина, например, красного...
— Ага, — оживилась я. — Красного, чилийского, полусухого!
Вмешалась вторая доктор:
— А потом терапия заболевания. И гипоксия обеспечена.
И как тут расслабиться?
Я вздохнула и побрела в палату. В конце концов, доброта и больничный юмор тоже помогают снять напряжение. А с гитарой можно на улицу, например, выйти. Когда показатели крови позволят.
*Трепанбиопсия, пункция костного мозга — способы получения образца костного мозга для диагностики заболевания и/или отслеживания динамики лечения.
Светлана Щелокова
Коллаж Нины Фрейман