«Люди бывают удивлены, что кому-то не безразличны их проблемы»

В нашей обычной жизни сложно представить человека, который говорит, что мечтает работать в хосписе. Мария Братахина пришла в паллиативную помощь не так давно, до этого она работала фельдшером на «Скорой помощи». Помогать людям в конце их жизни – это ее сознательное решение. В паллиативной службе фонда AdVita Маша работает уже год и поделилась с нами своими впечатлениями о том, каково это – поддерживать людей в самые тяжелые минуты.

«Мы оказались в беспомощности и изоляции»

Маша улыбчивая, живая, отзывчивая, умеет расположить к себе с первой же минуты разговора. В ее задачи входит принимать звонки от тех, кого врачи называют «паллиативными пациентами». Позвонить по телефону могут и сами больные, и их родственники. Не только из Петербурга, но часто из Ленинградской области. Консультанты отвечают на звонки круглосуточно, но сами работают по сменам. Маша работает с 10:30 до 19:00.

– Часто родственники звонят и говорят: наш терапевт или онколог сказал, что нам полагается паллиативная помощь, – говорит Маша. – Иногда люди не понимают даже значения слова «паллиативная», спрашивают – а что это значит? И ты берешь на себя роль того, кто им объясняет значение этого слова: паллиативная помощь оказывается человеку с неизлечимым заболеванием, прогноз жизни которого, как правило, не превышает один год.

Сама Маша о том, как может не хватать профессиональной паллиативной помощи, знает на личном опыте. В ее семье тяжело болела бабушка.

– Мы пять лет за ней ухаживали и оказались в ситуации абсолютной беспомощности и изоляции, – вспоминает Маша. – Когда у тебя неизлечимо болеет близкий, ты как будто выпадаешь из социума и остаешься наедине со своей проблемой. Я по образованию педагог-психолог, но в 30 лет пошла учиться заново в медицинский колледж – в первую очередь, чтобы помочь своей семье.

После четырех лет обучения Машу пригласили работать в «Скорую помощь», но эта работа только утвердила в мысли, что ей хочется заниматься именно паллиативными больными.

– Мы на «Скорой» часто сталкивались с тем, что неизлечимо больной человек остается «вне системы», врачи разводят руками и говорят: «А чего вы хотели?», – говорит Маша. – В сфере паллиативной помощи работы хватит на всех – и с медицинской точки зрения, и с психологической, и с социальной. Я мечтала найти работу в хосписе, но когда увидела вакансию в паллиативной службе фонда AdVita, то поняла, что это мне подходит.

«К концу разговора человеку становится легче»

В первые дни работы Маша старалась как можно быстрее погрузиться во все нюансы, чтобы сразу полноценно помогать обратившимся в паллиативную службу людям. Но честно признается – сначала принимать звонки от подопечных было очень страшно.

– Мне повезло, что руководительница паллиативной службы Елена Ковач буквально взяла меня «под крыло», – вспоминает Маша. – Она поддерживала меня, учила, как правильно строить коммуникацию. Я когда волнуюсь, то начинаю тараторить, поэтому нужно было себя приучить во время телефонного разговора с подопечными делать паузы, перефразировать, подбирать подходящие слова. Например, если звонят родственники, чтобы сообщить нам о смерти своего близкого, тебе не стоит пытаться утешить человека или как-то «улучшить» ситуацию. Ты просто говоришь то, что чувствуется: «Это горько. Мне очень жаль».

Паллиативная служба фонда AdVita в первую очередь оказывает информационно-социальную поддержку. Консультанты объясняют подопечным, к кому те могут обратиться, есть ли в их районе хосписы или выездные службы на дому.

– Часто слово «хоспис» пугает подопечных, это сильный психологический триггер, – говорит Маша. – Иногда родственники просят совета у нас: как подобрать слова, чтобы можно было и помощь в хосписе получить, и при этом человек не чувствовал себя брошенным, что его «сдали умирать». Я рассказываю, что стандартный срок госпитализации в хосписе в паллиативном отделении – 21-28 дней. Проговариваю, что можно выписаться при желании раньше и что срок также может быть продлен на усмотрение лечащего врача. Для родственников это звучит поддерживающе, они берут мои формулировки на вооружение и это может помочь при решении о госпитализации.

Для тех, кто хочет остаться дома, паллиативная служба предлагает предоставить технические средства – противопролежневые матрасы, специальные медицинские кровати, инвалидные коляски, гигиенические средства – впитывающее белье, средства по уходу за телом. Но иногда людям важнее всего – просто поделиться, проговорить то, что их тревожит.

– Иногда человек звонит в слезах, ему надо выговориться, – объясняет Маша. – И к концу разговора ты чувствуешь, что ему стало легче, спало напряжение, появился конкретный план действий, уменьшилась тревога по поводу будущего. И ты понимаешь, что ваша беседа человеку помогла. У нас есть практика перезванивать обратившимся через день или два, узнавать, как у них дела. И люди бывают очень тронуты и удивлены, что оказывается, кому-то не безразличны их проблемы. Когда подопечные благодарят и признаются, что им стало легче, для нас это очень важно.

Всегда есть кому помогать

Вопрос, который часто задают Маше, когда узнают о том, где она работает – как ей удается выдерживать чужую беду и эмоционально не выгорать?

– Когда я устроилась работать на «Скорую», меня тоже спрашивали: «Зачем ты туда идешь, шла бы в роддом работать», – вспоминает Маша. – Как будто только работа в роддоме – это про жизнь. Да, там жизнь в ее начале. Но ведь наша работа в паллиативе – тоже про жизнь, но при ее окончании. Конечно, бывает тяжело. Когда долго сопровождаешь какую-то семью, то сложно принять уход человека. Помню семью, где болела молодая девушка. Ее мама постоянно была на связи, ей было легко помогать – она считывала все потребности дочери, внимательно следила за ее состоянием. И очень надеялась, что дочь поживет еще. Но состояние девушки ухудшалось, и в конечном итоге она умерла. Когда у родителей умирает ребенок – это противоестественно, и такие истории у меня и сейчас вызывают внутреннее сопротивление.

Но спустя год работы Маша говорит, что не чувствует выгорания. Да, в какие-то моменты бывает эмоционально тяжело. Но спасают коллеги.

– Я не уношу свои переживания домой, – говорит она. – Я впервые работаю в таком месте, где твои коллеги тебя принимают любой – смеешься ты или плачешь. Всегда готовы меня обнять, посочувствовать, выслушать. На прежних работах было не принято показывать свои эмоции, но в фонде рядом со мной работают очень поддерживающие люди. А моя руководительница Лена следит, чтобы я не перерабатывала и успевала переключаться на свою собственную жизнь. Меня наполняет моя семья – общение с мужем, прогулки с двумя собаками. Дарит радость сам Петербург, его театры, музеи. Я родом из Вологды, часто езжу домой – и это тоже дает силы. А главное – мне по-прежнему нравится моя работа. Здесь есть чему учиться, есть к чему стремиться и всегда есть кому помогать.

Любовь Румянцева