«Нужно со здоровым энтузиазмом верить в абсурдную на первый взгляд идею»

Каждое исследование начинается с идеи и ее критики со стороны коллег. Следующий шаг после того, как вы решили развивать свою идею во что-то большее, это поиск и изучение литературы по выбранной теме. Какой путь проходит ученый перед тем, как работу увидит и признает научный мир? Какими качествами он должен обладать, чтобы завершить исследование? Об этом рассказал заведующий отделением реанимации и интенсивной терапии НИИ ДОГиТ им. Р. М. Горбачевой, анестезиолог-реаниматолог, кандидат медицинских наук Олег Валерьевич Голощапов.

– Наука – это работа или это творчество?

– На первых этапах это творчество, а потом, конечно, работа. Нужно оставаться в хорошей физической форме, потому что во время работы, после работы, нужно заниматься исследованием, его организацией. Это же и работа с документами, с пациентами, их родственниками. На каком-то этапе должно открыться второе дыхание, чтобы добраться до истины. Изначально идея – потом рутина, рутина, рутина. И на последнем этапе исследование снова становится творчеством: обобщение данных, наглядные рисунки, графики, интересная для читателей публикация.

– Какими качествами должен обладать ученый, чтобы начать и закончить исследование?

– Давайте возьмем гипотетического доктора, работающего в практической медицине. Наверное, все-таки важно, чтобы он мыслил креативно: мог придумать свою идею. На следующих этапах ему помогут целеустремленность, упорство, трудолюбие. Еще важно быть честным с первичными данными: увлекшись исследованием, нельзя выдавать желаемое за действительное. Мы делаем публикации не ради самой публикации, а чтобы была возможность повторить эксперимент и получить аналогичные данные, чтобы был результат. Также важно доводить все до логического конца: будь-то защита диссертации или научная статья.

– Почему вы начали заниматься наукой?

– По сравнению с моими однокурсниками, я начал поздно заниматься наукой. Даже по сравнению с молодёжью, которая сейчас открывает для себя науку, фактически после ординатуры, либо в студенческом научном обществе (СНО). Часто бывает так, что люди начинают заниматься наукой, не имея практического опыта в медицине. Мне этот подход не близок, я изначально преследовал абсолютно другие цели: хотел стать доктором, изучить основы и тонкости медицины, больше работать и дежурить.

– Как вы получали практический опыт, необходимый для работы?

– Я достаточно долго стажировался за рубежом, когда мы открывали наше отделение трансплантации костного мозга на шестом этаже НИИ им. Р. М. Горбачевой. Этому отделению нужен был доктор, который бы много работал с пациентами. Во время стажировок я старался все разузнать и запомнить. Все методики и технологии нужно было буквально перенести на нашу землю, в нашу клинику: обучить сестер, молодых врачей, понять, что называется сопроводительной терапией в гематологии (позволяет поддерживать способность организма сохранять стабильную среду внутри тела, несмотря на изменения внешней среды и внутренних условий, и лечить жизнеугрожающие осложнения, – прим. ред.), как ухаживать за пациентами, – любые тонкости, о которых здесь, в России, доктора мало что знали на тот момент.

– Вы сказали, изначально больнице нужен был человек-практик. А в какой момент понадобился человек-исследователь?

– Мы говорили о врачебном пути: СНО, ординатура, аспирантура. Но большая удача, если молодой человек знает свое научное направление, понимает, какую идею будет развивать. Часто бывает, что, не получив достаточно практического опыта, доктор не находит идею и тему, не понимает, что он хочет изучать. Тогда тему определяет кафедра, то есть руководитель. И это тоже абсолютно нормально, это помогает быстро продвигаться по научной карьерной лестнице.

Я учился в аспирантуре, но не закончил ее: наверное, у меня были не моя тема и не моя идея. И еще не хватало мотивации, а это главное в любом начинании. Уже позже, когда был наработан практический опыт, у меня появилось свое интересное направление, своя полностью сформировавшаяся идея.

– Какая это была идея? Как вы её нашли?

– Общая тема «Инфекционные осложнения иммунокомпрометированных пациентов». Мы занялись комплексным изучением микроорганизмов различных локусов наших пациентов. По-другому – микробиотой. Существуют микробиота кишечника, полости рта, дыхательной системы, мочи и так далее. И это вызвало у меня истинный научный интерес! Я даже точную дату запомнил: 9 сентября 2015 года, когда впервые мы сделали трансплантацию фекальной микробиоты. Девочка шести лет с РТПХ (реакция «трансплантат против хозяина», которая наблюдается после трансплантации костного мозга и проявляется иммунным поражением различных органов – прим. ред.), у которой в течении полугода не было хорошего клинического ответа на стандартную терапию.

Мы попробовали метод трансплантации фекальной микробиоты, который на тот момент в России для детей еще никто не делал. Мы были первыми. Через несколько дней после трансплантации мы получили результат, который не ожидал никто: полный клинический ответ РТПХ ЖКТ, сопровождающийся выраженными микробиологическими сдвигами в кишечной микробиоте. Этот случай нас обнадежил; сейчас мы провели уже около 200 трансплантаций фекальной микробиоты. И это пациенты не только с РТПХ, но и с болезнью Крона, неспецифическим язвенным колитом, с клостридиальной инфекцией, с рассеянным склерозом.

– Каким критериям должна отвечать научная идея?

– С идеи начинается все! Она должна быть уникальной, чтобы не получилось так, что до вас уже десятки раз кто-то это сделал. Нужно со здоровым энтузиазмом верить в абсурдную на первый взгляд идею: можно получить негативную критику начальства, смех коллег. И в этот момент у исследователя не должен пропасть здоровый авантюризм, чтобы в итоге тема стала уникальной. Другими словами, как говорил Альберт Эйнштейн, «если в первый момент ваша идея не кажется абсурдной, она безнадежна».

– А что делать после того, как появилась идея?

– Изучать литературу. Мы открываем агрегаторы научных статей и с их помощью проводим поиск источников информации. Проверяем, что на сегодня есть по нашей теме, чтобы определить, в чем новизна. Может, у нас такая идея, что она уже в клинических рекомендациях, а кажется, что это мы придумали только сегодня. Разумеется, такого быть не может – я шучу.

Часто день начинается именно с поиска чего-либо нового. Конечно каждый исследователь собирает все публикации по интересующей теме, и это продолжается бесконечно. Коллеги тоже поддерживают мои исследования: часто присылают ссылки на статьи, что сами нашли по моей теме.

– Какими источниками вы пользуетесь на этапе разработки исследования?

— Когда идея появилась, нужно изучать разные публикации:

• исследования in vitro (в пробирке) и in vivo (на животных);

• отдельные клинические случаи или серия наблюдений: например в 1958 году в США доктор-хирург пытался лечить пациентов с клостридиальной инфекцией с помощью трансплантации микробиоты и описал всего 4 случая, но этого было достаточно для создания нового направления в медицине;

• одноцентровые (проходят на базе одного исследовательского центра) и многоцентровые (осуществляются на базе нескольких исследовательских центров);

• ретроспективные (представляет собой метод изучения уже накопленных данных);

• проспективные исследования, в которых пациенты набираются в соответствии с критериями, формируются группы получающих и не получающих лекарственное средство;

• рандомизированные, контролируемые, многоцентровые исследования;

• метаанализ, систематические обзоры;

• практические руководства или клинические рекомендации по специальности.

Любой эксперимент должен быть повторяем: если мы что-то сделали, основываясь на собственных материалах и методах, то же самое должны сделать на другой стороне земного шара. Такие исследования, действительно, ценны. Именно о работе предшественников сказал Исаак Ньютон: «Если я видел дальше других, то только потому, что стоял на плечах гигантов».

– А что делать дальше?

– После проработки идеи нужен дизайн исследования. Он должен быть в голове, на бумаге, в компьютере. Это схематичный план работы: что исследуем, какие образцы используем, когда их берем. По этому плану нужно говорить с заинтересованными людьми на разных этапах работы.

Если, например, запланировали ПЦР-диагностику, либо определение генов резистентности, нужно найти подходящую лабораторию. Иногда участие принимают пять-шесть различных лабораторий, организаций. Если подходящей лаборатории нет в Санкт-Петербурге, образцы отправляются в город, где такая лаборатория есть.

Затем нужно получить одобрение локального этического комитета, потому что без этого невозможно двигаться дальше. Когда одобрение получено, есть дизайн и план работы, нужно составить базу данных: по пациентам, по параметрам, которые собираемся регистрировать. Дальше к работе подключаются медицинские статистики, биоинформатики, которые обработают данные с помощью специальных программ и сведут воедино информацию о различных параметрах.

– Чем заканчивается процесс исследования?

– В конце мы обсуждаем полученные результаты, делаем выводы, а затем переводим их в графики и рисунки. Визуализация должна получиться простой и понятной для читателя. Итогом становится подготовленная публикация. Для меня, наверное, это самое интересное: свести всю работу в одну статью со ссылками, с дискуссией, мыслями, зачем и почему мы это делали.

– Кто предоставляет средства для научных медицинских исследований?

– Спонсоры всегда разные. Например, последние три года мы работаем по грантам, предоставленным на научные исследования. Мы благодарны руководству фонда AdVita за помощь в исследованиях микробиоты. Фонд «Юбилейный» предоставил нам средства для секвенирования – мы им тоже очень благодарны. Фонд поддержки трансплантологии спонсировал наши недавние публикации.

– Когда клиническое исследование перерастает во что-то большее, становится общепризнанным методом лечения?

– В итоге работа выливается в клинические и практические рекомендации для врачей – тогда у исследования высокая степень достоверности. Так оно проходит долгий путь от идеи до практического применения в больницах.

Результатом нашей большой работы стало дополнение последних клинических рекомендаций по клостридиальной инфекции: в них появился большой абзац, посвященный трансплантации фекальной микробиоты со ссылками на проверенную литературу.

– Как научная работа изменила вас как врача?

– Я не люблю говорить о себе, отвечу в общем. Наука учит искать решения в самых трудных ситуациях, безнадежных. В практике занятие наукой может изменить поиск решений: доктор будет учитывать большее количество факторов, большее число параметров. И, если мы говорим о влиянии науки, она учит коллегиальности: это применение искусственного интеллекта, коллективного разума в пределах одной ординаторской. Никогда твое мнение не должно быть доминирующим, все твои идеи или решения должны выглядеть именно как предложения, а не как утверждения.

– Какая у вас научная мечта?

– Если совсем глобально подходить к этому вопросу, смысл науки — разрешение неразрешимых проблем. Меня интересует проблема резистентности бактерий, патогенов к антибиотикам. Антибиотики меняются, бактерии приспосабливаются и вырабатывают резистентность к новым препаратам, что зачастую может приводить к печальному финалу. Люди умирают, потому что нет антибиотиков, которые действуют на современные бактерии. Если говорить про здесь и сейчас, я думаю, можно попытаться на основе биологических методов терапии подойти к решению проблемы резистентности.

Биологическая защита пациентов – это глобальная тема, благодаря которой можно защитить пациентов. Например, в июне этого года мы опубликовали статью по итогам пересадки микробиоты полости рта у ребенка. Мы поменяли микробов в полости рта, что позволило снизить тяжесть поражения слизистой оболочки. Тогда почему нельзя поменять микробов не только во рту и в кишечнике, но и в дыхательной системе? Возможно, последнее уменьшит частоту пневмонии. Тема интересна, и мы вместе с коллегами маленькими шагами идем к этому. Например, Марина Попова занимается оригинальными разработками в рамках клеточной и генной терапии, Кирилл Лепик работает с гемопоэтическими стволовыми клетками, Иван Моисеев, заместитель директора по научной работе, поддерживает нас на всех этапах и грамотно руководит научным процессом.

Анастасия Полосина