«Он этого очень ждал, мечтал. Мы мечтали»

В этой модной фате-капюшоне она похожа на киноактрису. А его образ — белоснежная рубашка с острым длинным воротником и брюки-клеш — просится на обложки Vogue или, на худой конец, Burda moden 70-х. Черно-белые фотографии переносят Олега Владимировича и Ираиду Алексеевну на полвека назад. У нее все тот же влюбленный взгляд, у него — пусть уже не черная, как смоль, — но до сих пор кудрявая шевелюра.

— В клубе на танцах познакомились, — рассказывает Ираида Алексеевна (в семье — Ира). — Подошел, говорит: девушка, ну мы сегодня будем танцевать?

Она говорит легко, немного напевно — уютное плавное наречие, привезенное в Петербург с берегов Клязьмы. Он обкатывает каждое слово, прежде чем позволит ему прозвучать. Вставляет фразы без суеты, ровно в нужное место рассказа. Они переехали в Петербург из Коврова три года назад, когда стало понятно, что болезнь Олега Владимировича стандартными протоколами не взять. В Петербурге сын и клиника (НИИ ДОГиТ им. Р. М. Горбачевой) — то, что дает силы, поддержку и надежду.

— Выход на пенсию у меня совпал с началом болезни. А работа у меня была очень интересная, — голос мягкий, вкрадчивый, говорит просто и с красочными интонациями, словно сказку внучке начинает рассказывать. — Я по профессии теплотехник, работал в очень-очень большой котельной огромного завода военного. Пустишь новую магистраль — интересно. Новое оборудование приходит, его запускаем — это уже стимул в работе.

— Любил свою работу. Его уважали, он добрый, всем сочувствовал, всех баловал. 44 года проработал. Очень ответственный, домой, бывало, придет, все думает, что и как, звонит туда, переживает.

Они познакомились в Гороховце, куда 18-летняя Ира приезжала к бабушке в гости. Это был роман в письмах и редких встречах. А потом Олег приехал к ней в Ковров и говорит: а я паспорт привез, пошли документы сдавать. В этом месте Ираида Алексеевна почти переходит на шепот, ее голос немного дрожит.

— Был очень внимательный, скромный, тихий. Не хам, не нахал. Он мне очень нравился. Был все время аккуратный, наглаженный, брючки-стрелочки. Стрелочки — обрезаться можно.

Она приникает к нему и шепчет «солнце мое». А он ей шепотом — «тихо-тихо-тихо».

«Стрелочки» он научился гладить в армии, когда парадную форму готовили. Да и вообще парень был, что называется, с руками. «Старой закалки» — коротко вставляет Олег Владимирович, лишними тут кажутся объяснения про непростое советское детство в многодетной семье без кормильца и жизнь в те времена вообще.

Они — Олег и Ира — как сообщающиеся сосуды. Он устал и расстроен — к ней подбирается страх и грусть. Он воспрянет — у нее вырастают крылья. Вот такой парящий — Олег Владимирович, рассказывая это, в буквальном смысле машет руками, как крыльями — вышел от врача, когда тот сообщил, что трансплантация костного мозга возможна. Это последний шанс справиться с лейкозом, и он реален.

— Он этого очень ждал, мечтал. Мы мечтали. Но мы не думали, что нас возьмут: возраст-то уже, 70 лет. А вот, оказывается, сказали: у вас есть надежда. И подходит. Сказали, что мужчине даже старше делали, мы его даже видели.

— Мы сразу за это дело зацепились.

Донор для Олега Владимировича нашелся в российском регистре. У них 100% тканевой совместимости. И до трансплантации остался один шаг — обследовать этого донора и заготовить клетки для пересадки. Это не входит в ОМС и стоит для Олега Владимировича 310 949 рублей. У его семьи таких денег нет. Как нет их и у других пациентов, которые тоже обратились к нам с просьбой о помощи. Сейчас это больше 20 человек, и для них мы открыли отдельный сбор, который приурочили ко дню рождения фонда. Сделайте один шаг — и вы сможете помочь Олегу Владимировичу и тем, кто тоже ждет пересадки костного мозга в ближайшие полтора месяца.

Фото: Екатерина Буксина

Текст: Ирина Лобань