«Если я могу помочь, я просто не могу этого не делать»

Меня зовут Елизавета Рулева. Я – волонтер фонда АdVita. 

Вне фонда я – музыкант. Музыка – моя профессия, хобби, способ мышления. Это далеко не вся моя жизнь, но одна из самых неизменных ее частей и, определенно, самая затратная по времени. Меня угораздило выучиться играть на трех музыкальных инструментах, имеющих больше различий и особенностей игры, чем может показаться на первый взгляд. 

Музыка пришла в мою жизнь не случайно. Когда я родилась, мама училась в консерватории. Помню, как будучи аспиранткой она выходила на сцену в красивом концертном платье, так выбивавшемся из обыденности окружавшего нас мира. Мама играла сложную программу, ей аплодировали, папа дарил букет цветов, ученики ее поздравляли. А потом все шумной компанией шли отмечать концерт. Этот образ, наверное, определил мой выбор. Хотя «заболела» профессией я намного позже – в училище и в консерватории. Я провела девять лет в музыкальной школе, четыре года ушло на получение среднего специального образования, потом пять лет я училась в консерватории, уже в Петербурге получив заветный диплом пианиста. 

Как я пришла к карильону, для меня до сих пор загадка. Оборачиваясь назад, вижу, что последовательно и уверенно совершала шаги в эту сторону. Но скорее как человек, который добрался до места назначения в незнакомом городе на чистой интуиции. Для примера скажу, что даже уже поступив в СПбГУ на кафедру органа, клавесина и карильона, я даже не удосужилась погуглить – за все лето после поступления – а что же такое карильон. А потом я увидела этот инструмент и влюбилась в него. В этом году концерты отменились, а так я езжу по всему миру и звоню в карильонные колокола. 

Органистом я себя почувствовала, уже отыграв энное количество концертов и с дипломом на руках. Однажды, занимаясь за духовым органом в церкви на Васильевском острове, я вдруг поняла, чего хочет от меня инструмент. Хотя мне кажется, мой интерес к органу пока не достиг кульминации. 

Волонтерство для меня – это личная история. Я пробовала им заниматься до AdVita – участвовала в благотворительных акциях, ездила в детские дома, занималась сбором средств: такие единичные «порывы души». А потом я заболела. Лежала у нас, в НИИ Горбачевой. Тогда многое для меня поменялось. Я увидела, что наша медицина может быть совсем не такой, какой видится из кабинета участкового терапевта. В тот период я не была подопечной AdVita. Но я познакомилась с фондом, увидела результаты его деятельности изнутри. У меня появился интерес, я начала читать о фонде, следить за новостями, а потом и волонтерствовать. 

Я далека от романтизации волонтерской деятельности в целом и своей в частности. Но не могу не признать, что волонтер получает возможность делать в фонде то, что любит. Например, я люблю гулять пешком, долго и самозабвенно. У меня есть такая особенность: мне бывает трудно вписывать свои габариты (впрочем, не такие уж и большие) в пространство. Считаю, что меня не стоит сажать за руль любого транспортного средства – ради блага всех окружающих. Но чтобы восполнить этот недостаток, природа наделила меня способностью ходить бесконечно (это официальные данные!), на любое расстояние и не чувствовать усталости. Чаще всего моя помощь фонду заключается в пешей доставке документов по нашему интереснейшему и красивейшему городу. Я добровольный и довольный курьер-пешеход. 

Самые яркие впечатления у меня оставляет участие в крупных мероприятиях. Кроме целей, которые ставятся и достигаются фондом, бесконечное восхищение вызывает уровень организации. Как музыкант, участвующий в фестивалях, концертах, гастролях, я знаю, насколько непросто все это устроить. 

Сотрудничество с фондом открыло для меня новые грани общения. Я не очень просто схожусь с людьми. Мне всегда легко давался ни к чему не обязывающий разговор, так называемый small talk. Более близкий контакт – это уже сложнее. Обычно нужно, чтобы кто-то взял меня за шкирку и сделал следующий шаг, не дав сбежать. А на мероприятиях фонда – рядом с ящиком для пожертвований – я чувствую уникальное единение с другими участниками, которое порой отсутствует даже среди коллег и однокурсников. Удивительно, как рядом с малознакомыми людьми – другими волонтерами – возникает общность и чувство плеча. Думаю, в других местах и ситуациях мне такого испытывать не доводилось. 

Быть волонтером не всегда просто. Мои сильные черты – умение ждать, терпеливость. Я скорее стайер, чем спринтер, отношусь к своим задачам – как в жизни, так и в волонтерской работе – спокойно, не фокусируюсь на цели и результате. Думаю, мне это помогает в волонтерстве: не разочаровываться и не уставать от того, что делаю. Но случается и по-другому. Бывает, человек много времени и сил посвящает Фонду: устраивает досуг пациентам в больницах, собирает деньги, проводит мероприятия, преодолевая на этом пути множество трудностей. Но в конечном итоге, подопечные Фонда, ради которых стараешься, не всегда выздоравливают. И не потому, что кто-то напортачил или сделал недостаточно. Принять это – даже как абстрактную идею – иногда сложно. Я по-философски отношусь к теме тщетности наших стараний что-то изменить в человеческих жизнях. Я делаю, что могу, и чувствую удовлетворение. Мне жаль волонтера, который испытывает чувство вины из-за того, что он не все свое время и деньги тратит на помощь ближнему. Помните, как в конце фильма «Список Шиндлера» главный герой Оскар Шиндлер рыдает и говорит, что у него еще остались ценные вещи, деньги, машины – что он мог спасти больше людей. Мне нравится, что в AdVita рядом всегда есть сотрудники, которые ответственны за тебя. Они информируют волонтеров, четко очерчивают границы деятельности, помогают правильно настроиться эмоционально, оказывают психологическую помощь. 

Сегодня меня также волнует, что тема онкологии в обществе во многом табуирована. На мой взгляд, СМИ способствуют этому, создают атмосферу страха вокруг этого вопроса. Много ли кому захочется в него вникать, если его лично это не коснулось? Жизнь прекрасна, мир красив, а если и есть рядом неприятное, то зачем лишний раз в нем копаться? Даже среди заболевших и выздоровевших я замечаю желание скрыть диагноз, вычеркнуть этот период из жизни, как будто его и не было, не говорить на эту тему, обойти больницу по самому далекому пути. У меня не так. Может, это странно, но с периодом лечения у меня связано много теплых воспоминаний. Угол моего зрения и отношение к теме онкологии однозначно изменились. Я уже не способна дистанцироваться. И я приняла для себя: если я могу помочь, я просто не могу этого не делать. 

Записала Анастасия Смирнова